Неточные совпадения
Усоловцы крестилися,
Начальник бил глашатая:
«Попомнишь ты, анафема,
Судью ерусалимского!»
У парня, у подводчика,
С испуга вожжи выпали
И волос дыбом стал!
И, как на грех, воинская
Команда утром грянула:
В Устой, село недальное,
Солдатики пришли.
Допросы! усмирение! —
Тревога! по спопутности
Досталось и усоловцам:
Пророчество строптивого
Чуть в точку не сбылось.
Это, так сказать, апокалипсическое [Апока́липсис (греч. — откровение) — книга туманных
пророчеств, написанная, по древнему преданию, одним из учеников Христа.] письмо, которое может понять только тот, кто его получает.
— Да вы-то кто такой, — вскричал он, — вы-то что за пророк? С высоты какого это спокойствия величавого вы мне премудрствующие
пророчества изрекаете?
Ведь это будущий тон после брака,
пророчество…
«Приходится соглашаться с моим безногим сыном, который говорит такое: раньше революция на испанский роман с приключениями похожа была, на опасную, но весьма приятную забаву, как, примерно, медвежья охота, а ныне она становится делом сугубо серьезным, муравьиной работой множества простых людей. Сие, конечно, есть
пророчество, однако не лишенное смысла. Действительно: надышали атмосферу заразительную, и доказательством ее заразности не одни мы, сущие здесь пьяницы, служим».
Говорить он мог долго, говорил не повышая и не понижая голоса, и почти всегда заканчивал речь осторожным
пророчеством о возможности «взрыва снизу».
— Скучное будущее обещаете вы, — ответил он на ее смешное
пророчество.
— Помните
пророчество Мережковского?
— Ой, не надо
пророчеств! Поймите, еврей дерется за интересы человека, который считает его, еврея, расовым врагом.
Из окна своей комнаты Клим видел за крышами угрожающе поднятые в небо пальцы фабричных труб; они напоминали ему исторические предвидения и
пророчества Кутузова, напоминали остролицего рабочего, который по праздникам таинственно, с черной лестницы, приходил к брату Дмитрию, и тоже таинственную барышню, с лицом татарки, изредка посещавшую брата.
— Не верю
пророчествам, — пробормотал Брагин, а Варвара, поощрительно кивая головой, сказала...
Виделась ему в ней — древняя еврейка, иерусалимская госпожа, родоначальница племени — с улыбкой горделивого презрения услышавшая в народе глухое
пророчество и угрозу: «снимется венец с народа, не узнавшего посещения», «придут римляне и возьмут!» Не верила она, считая незыблемым венец, возложенный рукою Иеговы на голову Израиля.
— Ей-богу, не придется. Ну, так, если мое
пророчество сбудется, вы мне заплатите триста рублей… А мне как бы кстати их выиграть!
Были в трех монастырях и внимали
пророчествам.
Помню даже промелькнувшую тогда одну догадку: именно безобразие и бессмыслица той последней яростной вспышки его при известии о Бьоринге и отсылка оскорбительного тогдашнего письма; именно эта крайность и могла служить как бы
пророчеством и предтечей самой радикальной перемены в чувствах его и близкого возвращения его к здравому смыслу; это должно было быть почти как в болезни, думал я, и он именно должен был прийти к противоположной точке — медицинский эпизод и больше ничего!
Со мной случился рецидив болезни; произошел сильнейший лихорадочный припадок, а к ночи бред. Но не все был бред: были бесчисленные сны, целой вереницей и без меры, из которых один сон или отрывок сна я на всю жизнь запомнил. Сообщаю без всяких объяснений; это было
пророчество, и пропустить не могу.
В таком чисто монистическом, монофизитском религиозном сознании не может быть
пророчеств о новой жизни, новой мировой эпохе, о новой земле и новом небе, нет исканий нового града, столь характерных для славянства.
Уже в Достоевском, вечно двоящемся, есть
пророчество об откровении человека, об исключительном по остроте антропологическом сознании.
Религия священства — охранения того, что есть, сталкивается в духе России с религией
пророчества — взыскания грядущей правды.
Только новое сознание в христианстве, только понимание его как религии не только личного, но и социального и космического преображения, т. е. усиление в христианском сознании мессианства и
пророчества, может привести к разрешению мучительной проблемы отношений человека и общества.
И что же? — прибавляла в восторге госпожа Хохлакова, —
пророчество совершилось даже буквально, и даже более того».
Потом что случится: «Ах, ведь это старец святой предрек, напророчествовал», — хотя какое бы в том
пророчество, что он лбом стукнулся?
«Отчего бедно дитё?» Это
пророчество мне было в ту минуту!
Теперь лишь скажу: был мне лик его как бы напоминанием и
пророчеством.
Нуждаемся не только в молитвах, но и в
пророчествах ваших.
John», то есть «Замечания о
пророчествах Даниила и Апокалипсиса св. Иоанна».
Пророчество ее скоро сбылось; по счастию, на этот раз гроза пронеслась над головой ее семьи, но много набралась бедная горя и страху.
Образ представлял, на финифти, отсеченную голову Иоанна Предтечи на блюде. Что это было — пример, совет или
пророчество? — не знаю, но смысл образа поразил меня.
Как-то вечером Матвей, при нас показывая Саше что-то на плотине, поскользнулся и упал в воду с мелкой стороны. Саша перепугался, бросился к нему, когда он вышел, вцепился в него ручонками и повторял сквозь слезы: «Не ходи, не ходи, ты утонешь!» Никто не думал, что эта детская ласка будет для Матвея последняя и что в словах Саши заключалось для него страшное
пророчество.
Несмотря на зловещие
пророчества хромого генерала, отец мой определил-таки меня на службу к князю Н. Б. Юсупову в Кремлевскую экспедицию.
У них и у нас запало с ранних лет одно сильное, безотчетное, физиологическое, страстное чувство, которое они принимали за воспоминание, а мы — за
пророчество: чувство безграничной, обхватывающей все существование любви к русскому народу, русскому быту, к русскому складу ума. И мы, как Янус или как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно.
Апокалиптические
пророчества условны, а не фатальны, и человечество, вступив на путь христианского «общего дела», может избежать разрушения мира, Страшного суда и вечного осуждения.
Пророчества о близящемся конце мира, может быть, реально означали не приближение конца мира, а приближение конца старой, императорской России.
Политические
пророчества были совсем слабы.
Алеша Карамазов был
пророчеством о новом типе христианина, и он мало походил на обычный тип православия.
Федорова гениальное прозрение в толковании апокалиптических
пророчеств, необыкновенная высота нравственного сознания, всеобщей ответственности всех за всех соединяются с утопическим фантазерством.
Н. Федорову принадлежит совершенно оригинальное истолкование апокалиптических
пророчеств, которое можно назвать активным, в отличие от обычного пассивного истолкования.
Более близки русским
пророчества Иоахима из Флориды о новой эпохе Св.
Но, во всяком случае, славянофилы хотели «России Христа», а не «России Ксеркса» [Слова из стихотворения Вл. Соловьева: «Каким ты хочешь быть Востоком, Востоком Ксеркса иль Христа?»], как хотели наши националисты и империалисты. «Идея» России всегда обосновывалась
пророчеством о будущем, а не тем, что есть, — да и не может быть иным мессианское сознание.
Старец Зосима был
пророчеством о новом старчестве, он совсем не походил на оптинского старца Амвросия, и оптинские старцы не признали его своим [Наибольшее влияние на Достоевского имел образ св. Тихона Задонского, который был христианским гуманистом в стиле XVIII в.].
Он предлагает толковать апокалиптические
пророчества как условные, чего еще никогда не делалось.
Пророчества Достоевского о русской революции суть проникновение в глубину диалектики о человеке — человеке, выходящем за пределы средне-нормального сознания.
Эсхатологизм Достоевского выражается в
пророчестве о явлении человекобога.
Гениальная идея Федорова об условности апокалиптических
пророчеств.
Характерно, что отрицательные
пророчества оказались более верными, чем положительные
пророчества.
Появление религии прогресса и социализма обостряет религиозно-эсхатологическую проблему, ставит перед христианским сознанием вопрос о религиозном смысле истории и ее завершении, служит возрождению религиозному, связанному с обетованиями и
пророчествами.
Самое существенное в Апокалипсисе — это
пророчество о наступлении тысячелетнего царства Христа на земле — хилиазм.
Апокалипсис, откровение св. Иоанна, и есть христианская книга, в которой заключены
пророчества о конце истории, которая тесно связана со смыслом истории.
Христианская история, говорят, не удалась, христианство не осуществилось в истории, но сама эта неудача, сама неосуществленность христианства поучительна для понимания религиозного смысла истории, поддерживает истину христианских
пророчеств.
Христос уничтожил противоположность между человеческой свободой и божественной необходимостью, и христианские
пророчества открывают конец истории и путь к нему по ту сторону этой противоположности.